Олег Рыбкин: самая большая опасность – это «страшный сон»
18 октября главный режиссер Красноярского драматического театра имени А.С. Пушкина Олег Рыбкин отметил 55-летие. Юбилейное время сопряжено с активной работой – гастроли, репетиции нового спектакля, подготовка к ежегодной Ночи искусств. Мы спросили режиссера, который поставил десятки спектаклей в самых разных городах – от Красноярска до Софии, о выборе профессионального пути, учителях, хороших и плохих спектаклях, современном театре и вдохновении на работу.
О начале театральной деятельности:
Идея работать в театре пришла давно. Я закончил два института – в Краснодаре и Москве. После армии поступил в Российскую академию театрального искусства, которую все знают по ее родовому названию – ГИТИС. Там учился в знаменитой Мастерской Петра Наумовича Фоменко, на совместном режиссерско-актерском курсе. После выпуска практически все студенты остались работать в Москве, а я поехал ставить свой первый спектакль в Красноярский драматический театр имени Пушкина.
О том, кто повлиял на профессиональное становление:
В моем институте, помимо Петра Наумовича, преподавали Марк Захаров, Анатолий Васильев, Андрей Гончаров, Сергей Женовач, Алексей Бородин – те люди, которые определяли лицо современного российского театра. Мы ездили на премьеры в Петербург, например, ко Льву Додину. Это тот круг режиссеров, у которых я учился. К тому же, в то время Москва начала принимать иностранные спектакли. Я видел работы Петера Штайна, Джорджо Стрелера, а это цвет европейской режиссуры. Мы, конечно же, ходили на Театральную Олимпиаду – бегали из одного театра в другой, пытались самыми разными путями попасть на спектакли, фактически «висели на люстрах».
О первой постановке:
Мой дипломный спектакль был неслучайным – я поставил его на сцене Красноярского драматического театра имени Пушкина. В те времена получить постановку в театре было практически невозможно, особенно молодым режиссерам: 90-е годы, кризис, на спектакли ходили неактивно, финансирование было минимальным. Поэтому я с радостью принял приглашение и впервые приехал в Сибирь.
Фото: пресс-служба Театра Пушкина
О первых впечатлениях о Сибири и Красноярске:
Для меня Сибирь была очень далеким местом – ведь я родом из Керчи и практически до 18 лет жил на море. Когда я приехал в Красноярск, то в аэропорту чемоданы пассажиров еще загружали в грузовик, а потом рабочие скидывали их в снег. Конечно, самые хорошие первые впечатления связаны у меня с Театром Пушкина. Это талантливая труппа, творческие люди, которые с пониманием и уважением отнеслись к начинающему режиссеру. Вместе мы сделали спектакль «Свадьба Кречинского», который потом долго шел на сцене драмтеатра.
Об актерском опыте:
Во время моего обучения Петр Наумович снимал телевизионный фильм-спектакль «Гробовщик» по «Повестям Белкина» Пушкина. И там я играл Белкина. Кстати, эту работу можно посмотреть в интернете. Долгое время играл в спектакле одного из мастеров нашего курса, а ныне руководителя театра «Студия театрального искусства» Сергея Женовача. Постановка называлась «Владимир третьей степени» по сохранившимся отрывкам Гоголя. Так что театральный опыт у меня есть, и он мне помогает.
О профессии режиссера:
Режиссер создает мир подобно демиургу. Ведь он контролирует практически все участки работы – какой выбрать материал? как это будет выглядеть? во что будут одеты артисты? в чем идея спектакля? и так далее. У режиссера есть возможность поделиться своим пониманием и видением. А дальше зритель сам решает – согласиться с таким видением или нет. Профессия актера более зависимая, но бывает, что и режиссеры ждут постановок годами. Для артистов ожидание – еще более мучительный процесс.
Фото: пресс-служба Театра Пушкина
О самом важном качестве режиссера:
Это умение добиваться и договариваться. Нужно уметь заразить артистов идеей, которую приносит режиссер. Есть много непростых моментов – производственных, человеческих, психологических, временных. И режиссер должен уметь организовывать весь процесс, работать со всей командой.
О собственном режиссерском стиле:
Говорят, что у меня «свобода». Но до определенных границ, которые обговариваются «на берегу». Иначе получается «катастрофа в дебюте», как говорил мой любимый учитель.
О походах в другие театры:
Сейчас у меня слишком много знакомых и друзей, которые работают в самых разных востребованных театрах страны, начиная от Театра Наций, заканчивая самой Мастерской Петра Фоменко. Проблема в том, что я не могу бывать там часто. Стараюсь ездить на европейские фестивали – Театральную Олимпиаду, Чеховский фестиваль и другие. Не смотреть работы коллег – это не профессионально. Нужно слышать современную драму, понимать язык современной литературы.
О плохих и хороших спектаклях:
У всех людей разные эстетические предпочтения. Поэтому каждый решает для себя сам – хороший он смотрит спектакль или плохой. Конечно, можно читать авторитетную критику, ходить только на профессионально отобранные фестивальные спектакли. Но все равно – стилистические и эстетические предпочтения у всех разные.
О современном иммерсивном театре:
К такому театру я отношусь хорошо, но мне это не интересно. Мне не нравится близкое взаимодействие, когда активно проникают в мою личную свободу, пространство, например, присаживаются на колени, угощают водкой. Но я был бы рад видеть подобный спектакль у нас. Некоторые шаги в сторону иммерсивного театра мы уже делали и будем делать.
На фото: Петр Фоменко и Олег Рыбкин
О декабрьской премьере – спектакле «Розенкранц и Гильденстерн мертвы» по пьесе Томаса Стоппарда:
В спектакле будет несколько экспериментов. Например, количество мест будет ограничено. Зрители смогут побывать на самой театральной сцене, посмотреть на одну историю с разных ракурсов (в прямом смысле, а не переносном). Текст непростой. Я советую зрителям заранее ознакомиться с его культурной основой – шекспировской трагедией о принце Гамлете. Так можно будет получить от спектакля больше удовольствия. Саму пьесу Стоппарда читать не обязательно.
О настрое, вдохновении на работу:
В первую очередь – должен быть интерес. Ты прочел книгу или пьесу, и тебе хочется поделиться этим с другими. Затем начинаешь думать, как поделиться так, чтобы было интересно. Ведь просто прочесть книгу может каждый. Потом в работу вступают профессиональные вещи – поиск возможностей, приемов, стиля.
Конечно, спектакль может нравиться, может возмущать. Но он не должен вызывать равнодушия – это «страшный сон» режиссера. Спектакль должен оставлять возможность для размышления. В этом и смысл театра. Здесь никто ни на чем не настаивает – это не иммерсивный театр, где вас берут и насильно ведут в другую комнату. Иногда спектакль – в самом хорошем смысле – может совпадать с нашими представлениями о нем. Иногда с ним приходится вступать в сложный диалог. В любом случае, спектакль должен быть сделан талантливо и убедительно – потому что зачем вступать в диалог с бездарностью?
О будущих постановках:
Обычно у режиссера есть «портфель пьес», которые ему хотелось бы воплотить. У меня такой портфель тоже есть. Половину из них я уже поставил в разных театрах. Но всегда появляются новые идеи, произведения. Театр – это живая история. Возможно, сейчас при работе с современными английскими драматургами в Театре Пушкина появится что-то совсем новое – то, чего не знает никто, не только здесь, но и в России.