07 декабря 2015
"СТУЧИТ СИНИЦА В СТАРОЕ ОКНО"
О казачьей жизни села Торгашино
Автор: Вероника АНУФРИЕВА
Фото из архива автора
...Издавна Покров Пресвятой Богородицы (14 октября) в Красноярске празднуется ещё и как казачий праздник. А если в такой день родится девочка, то считается, что она под защитой Царицы Небесной.
Вот и 187 лет назад в казачьей станице появилась на белый свет Пашенька, Прасковья, Параскева – Торгашина. Правда, в церковной книге, видно, не шибко грамотный дьячок записал малышку "крестьянкой", а не "казачкой". Как-то заспорила со мной старушка-краевед, мол, не всё ли равно, как в метриках сказано, чем одно от другого отличается?!
Да, мельком взглянешь, вроде бы одинаково. Казаки землю тоже пахали, скот разводили. Кроме, пожалуй, станиц хакасских, тувинских, где они хлебопашеством не занимались. Но эти люди обладали особым горячим нравом, строгими обычаями, необыкновенным укладом жизни: обиходливой чистоплотностью, горделивой выправкой. Но главное – молниеносной готовностью к защите Отечества, православной набожностью, от того и назывались "Христовы воины"...
А уже если выходил престольный, станичный или домовой праздник, шла гульба отчаянная – с плясками, песнями, правда, они чаще драматичными были, с плачами вдов – по убиенным на поле брани суженым. За пустыми столами не сидели, доски трещали от обилия и сытности угощений. Атаманам подчинялись беспрекословно.
Доблестное казачье сословие являлось опорой Святой Руси. Оттого в большевистские годы больше всего оно пострадало. И всё ещё мы ожидаем, когда же покается наше общество – за растерзание истинных сынов казачьих, их семей, реликвий. И улицы не будут названы (как теперь) именами гонителей.
Не дожили, слава Богу, матушка Василия Сурикова и он сам до чёрных дней станицы Торгашинской, не узнали, как один "красный активист" сдавал ОГПУ их потомков... Но люди знают, помнят и рассказывают об этом.
Год назад нам с супругом один знакомый полковник поведал о том, что "Торгашинский стукач" был чуть позже руководителем взрывной бригады храма Христа Спасителя. Хоть архивы не все ещё раскрыты, но честное сердце офицера-казака не могло это утаить...
...Но вернусь к рассказу о Прасковье Фёдоровне. На крайней улице той заповедной красноярской станицы, у самого яра, стояли три дома Торгашиных, сросшихся, как близнецы. В одном из них она и родилась. Жён и детей казаки держали "в узде". Бывало, вернётся с войны хозяин, отведёт в стойло коня, поцелует, родителям отдаст земной поклон, и уж только потом супругу и деточек приголубит.
В ту пору Торгашины были казаками вольными, занимались извозом – сопровождали товары с востока России, обороняя их от диких племён лихого народца. Числились, как тогда говорили, "на льготе", то есть постоянно службу не несли, но при необходимости готовы были защищать Родину...
С особым трепетом относился Василий Суриков к родным ему казакам – как материнским, так и отцовским. И всегда выделял Торгашино, почитаемое им с детства.
И я рада, что в 1998 году мы с супругом обратили внимание властей на селение Торгашино, призабытые пенаты Прасковьи. Начали огромную и трудную работу по возвращению исторической памяти... Слава Богу, многое из задуманного у нас получилось. Не думали о награде, а просто подарили городу Прасковьин день.
Не так давно побывала вновь в Торгашине, прошла мимо своего "детища" и огорчилась. Во-первых, продолжается неразбериха с названием улицы. Точно знаю, что называться она теперь должна Торгашинская, а на старых табличках всё ещё прежнее название – Депутатская.
Берега речки Панюковки – неопрятные, заросли высокой дурниной. Кругом асфальт, а камень мемориальный повернули отчего-то на южную сторону, а ведь он стоял как раз напротив дома, где "пришла в мир" Прасковья и жила здесь до тридцати лет, пока её не сосватал вдовый казак Иван Суриков. Табличка прикручена теперь криво. Появилась железная беседка европейского вида. Таких в Красноярске сейчас немало, но в позапрошлом веке их не было.
Возле "камня" газонная трава, гладкие камешки вокруг, а сам валун – на бетонной основе. Но где же бутовый камень – его в старину рядом добывали, и сейчас он тоже есть! Одним словом, ушла, уходит прелесть казачьего околотка...
А невдалеке есть молодёжный центр, его активисты могли бы тут с любовью и разумом прибраться. Очень хочется, чтобы 14 октября состоялся тут праздник душевный, настоящий, достойный памяти Прасковьи. Может быть, прозвучит нежная трогательная песня (раньше здесь её исполняли) на слова Анатолия Михайловича Ануфриева, казачьего есаула, и на музыку Андрея Тихонова. Кто забыл, напомню слова:
Прасковьин день
Последний лист с берёз срывает осень,
Стучит синица в старое окно.
И над селом казачьим неба просинь...
Земной поклон тебе, Торгашино!
Припев:
Дань памяти с надеждой и любовью
Торгашинскому роду воздадим!
В День Покрова поклонимся Прасковье!
В Прасковьин день поклонимся святым!
Живёт, как встарь, Прасковьин род казачий
На стыке двух столетий и веков!
Старушки о житье-бытье судачат,
Ворчат на подхмелевших стариков...
Глядит с портрета строгая Прасковья.
Её глаза ласкали Василька.
И добрый свет картин его с любовью
Подарен нам и миру – на века!
Эти проникновенные строки не потеряли своей значимость для красноярцев и сегодня. Всё-таки верю, что не будет окончательно утрачен старинный уклад жизни в Торгашино: "Пока стучит синица в старое окно"...
Фото из архива автора
...Издавна Покров Пресвятой Богородицы (14 октября) в Красноярске празднуется ещё и как казачий праздник. А если в такой день родится девочка, то считается, что она под защитой Царицы Небесной.
Вот и 187 лет назад в казачьей станице появилась на белый свет Пашенька, Прасковья, Параскева – Торгашина. Правда, в церковной книге, видно, не шибко грамотный дьячок записал малышку "крестьянкой", а не "казачкой". Как-то заспорила со мной старушка-краевед, мол, не всё ли равно, как в метриках сказано, чем одно от другого отличается?!
Да, мельком взглянешь, вроде бы одинаково. Казаки землю тоже пахали, скот разводили. Кроме, пожалуй, станиц хакасских, тувинских, где они хлебопашеством не занимались. Но эти люди обладали особым горячим нравом, строгими обычаями, необыкновенным укладом жизни: обиходливой чистоплотностью, горделивой выправкой. Но главное – молниеносной готовностью к защите Отечества, православной набожностью, от того и назывались "Христовы воины"...
А уже если выходил престольный, станичный или домовой праздник, шла гульба отчаянная – с плясками, песнями, правда, они чаще драматичными были, с плачами вдов – по убиенным на поле брани суженым. За пустыми столами не сидели, доски трещали от обилия и сытности угощений. Атаманам подчинялись беспрекословно.
Доблестное казачье сословие являлось опорой Святой Руси. Оттого в большевистские годы больше всего оно пострадало. И всё ещё мы ожидаем, когда же покается наше общество – за растерзание истинных сынов казачьих, их семей, реликвий. И улицы не будут названы (как теперь) именами гонителей.
Не дожили, слава Богу, матушка Василия Сурикова и он сам до чёрных дней станицы Торгашинской, не узнали, как один "красный активист" сдавал ОГПУ их потомков... Но люди знают, помнят и рассказывают об этом.
Год назад нам с супругом один знакомый полковник поведал о том, что "Торгашинский стукач" был чуть позже руководителем взрывной бригады храма Христа Спасителя. Хоть архивы не все ещё раскрыты, но честное сердце офицера-казака не могло это утаить...
...Но вернусь к рассказу о Прасковье Фёдоровне. На крайней улице той заповедной красноярской станицы, у самого яра, стояли три дома Торгашиных, сросшихся, как близнецы. В одном из них она и родилась. Жён и детей казаки держали "в узде". Бывало, вернётся с войны хозяин, отведёт в стойло коня, поцелует, родителям отдаст земной поклон, и уж только потом супругу и деточек приголубит.
В ту пору Торгашины были казаками вольными, занимались извозом – сопровождали товары с востока России, обороняя их от диких племён лихого народца. Числились, как тогда говорили, "на льготе", то есть постоянно службу не несли, но при необходимости готовы были защищать Родину...
С особым трепетом относился Василий Суриков к родным ему казакам – как материнским, так и отцовским. И всегда выделял Торгашино, почитаемое им с детства.
И я рада, что в 1998 году мы с супругом обратили внимание властей на селение Торгашино, призабытые пенаты Прасковьи. Начали огромную и трудную работу по возвращению исторической памяти... Слава Богу, многое из задуманного у нас получилось. Не думали о награде, а просто подарили городу Прасковьин день.
Не так давно побывала вновь в Торгашине, прошла мимо своего "детища" и огорчилась. Во-первых, продолжается неразбериха с названием улицы. Точно знаю, что называться она теперь должна Торгашинская, а на старых табличках всё ещё прежнее название – Депутатская.
Берега речки Панюковки – неопрятные, заросли высокой дурниной. Кругом асфальт, а камень мемориальный повернули отчего-то на южную сторону, а ведь он стоял как раз напротив дома, где "пришла в мир" Прасковья и жила здесь до тридцати лет, пока её не сосватал вдовый казак Иван Суриков. Табличка прикручена теперь криво. Появилась железная беседка европейского вида. Таких в Красноярске сейчас немало, но в позапрошлом веке их не было.
Возле "камня" газонная трава, гладкие камешки вокруг, а сам валун – на бетонной основе. Но где же бутовый камень – его в старину рядом добывали, и сейчас он тоже есть! Одним словом, ушла, уходит прелесть казачьего околотка...
А невдалеке есть молодёжный центр, его активисты могли бы тут с любовью и разумом прибраться. Очень хочется, чтобы 14 октября состоялся тут праздник душевный, настоящий, достойный памяти Прасковьи. Может быть, прозвучит нежная трогательная песня (раньше здесь её исполняли) на слова Анатолия Михайловича Ануфриева, казачьего есаула, и на музыку Андрея Тихонова. Кто забыл, напомню слова:
Прасковьин день
Последний лист с берёз срывает осень,
Стучит синица в старое окно.
И над селом казачьим неба просинь...
Земной поклон тебе, Торгашино!
Припев:
Дань памяти с надеждой и любовью
Торгашинскому роду воздадим!
В День Покрова поклонимся Прасковье!
В Прасковьин день поклонимся святым!
Живёт, как встарь, Прасковьин род казачий
На стыке двух столетий и веков!
Старушки о житье-бытье судачат,
Ворчат на подхмелевших стариков...
Глядит с портрета строгая Прасковья.
Её глаза ласкали Василька.
И добрый свет картин его с любовью
Подарен нам и миру – на века!
Эти проникновенные строки не потеряли своей значимость для красноярцев и сегодня. Всё-таки верю, что не будет окончательно утрачен старинный уклад жизни в Торгашино: "Пока стучит синица в старое окно"...
Источник: Красноярский рабочий. 2015. 13 октября