09 декабря 2015
АНДРЕЙ МАКСИМОВ: "МЫ МЕЧТАЛИ О ВОЗВРАЩЕНИИ ЗРИТЕЛЯ. И ОН ВЕРНУЛСЯ В ТЕАТР..."
Известный российский театральный режиссёр Андрей Максимов в середине 90-х возглавлял Красноярский драматический театр имени А. С. Пушкина. И вот он после перерыва поставил здесь французскую комедию "Супница".
Сергей ПАВЛЕНКО
Фото Александра ИСТРАТЬКОВА
Известный российский театральный режиссёр Андрей Максимов в середине 90-х возглавлял Красноярский драматический театр имени А. С. Пушкина. И вот он после перерыва поставил здесь французскую комедию "Супница".
– Вы трудились режиссёром нашей драмы около трёх лет, а воспринимается это как некая эпоха, связанная и с выживанием театра в очень непростое время середины лихих девяностых, и с тем, что тогда в Красноярске побывали почти все ведущие актёры санкт-петербургского Большого драмтеатра имени Георгия Товстоногова. Время ведь было тяжёлое, и на фестивали труппа почти не выезжала. Так что прямые контакты с театром с берегов Невы оказались весьма кстати?
– На одном фестивале красноярцы всё-таки побывали. В Иркутске организовали первый Вампиловский фестиваль, где мы показали "Семейный портрет с посторонним". И первое место взяли, и люди получили большие премии, что для того безденежного периода – событие.
– Пришли вы в тяжёлое время: залы пустые, зрители в театры не шли. Именно поэтому ставили отнюдь не мировую классику – предпочитали выбирать пьесы для кассовых сборов. И эти постановки оказывались настолько качественными, что после вашего ухода шли ещё долгое время. "Семейный портрет с посторонним", красивый "Санта-Крус"...
– "Санта-Крус" Макса Фриша – это не кассовое произведение. Мы старались сделать спектакль так, чтобы заинтересовать зрителей, потому что в основе сюжета такая романтика, которая, казалось, была неактуальной. Помню, приехал в Ленинград; Товстоногов, узнав, что я поставил "Санта-Крус", спросил: "И на это ходят?!" Узнав, что ходят, добавил: "Странно, я думал насчёт этой пьесы, но не был уверен, что её станут смотреть".
Все мы тогда занимались возвращением зрителя. В Большой драмтеатр я принёс пьесу "Собачий вальс" Андреева, которая мне была интересна – очень люблю психологическую драму. Кирилл Лавров сказал: "Пьесу прочитали, она понравится зрителю, но сначала сделай комедию..."
Поставил. Всем понравилось. "А сделай ещё..." Так я стал режиссёром-комедиографом, и занимаюсь этим почему-то всю жизнь, не считая себя им. Потому что в любой ситуации стараюсь ставить драму, и если артисты играют по-настоящему, точно, чуть-чуть в обострённых обстоятельствах, тогда получается психологическая комедия, где ирония добавлена как специя, без перебора. Я не умею ставить гэги (приём, в основе которого лежит очевидная нелепость.– Прим. авт.). Нравится нотка лиризма: с одной стороны, смешно, с другой – грустно. Лёгкая история, трогающая русскую душу.
– В "Супнице", которая в Красноярске называется "Странные соседи матушки Пишон", актёры играют французов?
– Они нормальные деревенские люди. Двадцать километров от Бордо – такая глушь... Хотя, когда едешь по Франции, деревней это не назовёшь. Однако отношения простые. В своей стране французы перемешаны с русскими: 1812 год, эмиграция после революции 1917 года и Гражданской войны. В этом смысле мы хорошо понимаем друг друга.
В отличие от англичанина Рэя Куни, чьи комедии ситуаций идут в красноярском драмтеатре, я пошёл другим путём, создавая психологически тонкую историю. Тётушка фактически приносит себя в жертву, чтобы объединить семью, чтобы все стали нормальными людьми, иначе всё развалится из-за меркантильных интересов. Получается нравственный сюжет, в котором старая, с трещиной супница всегда объединяла за столом всю семью.
Отсюда присутствующие в сценографии портреты мужчин на стенах: женщина вела хозяйство, а они всё смотрели на сторону, что отвлекало их от дела, в которое они никогда не погружались до конца. Одинокая тётка решила всё родственникам оставить, но прежде их проучить, чтобы вспомнили о долге.
– В середине 90-х на сцене красноярской драмы выступали народные артисты СССР и России Алиса Фрейндлих, Светлана Крючкова, Леонид Неведомский, Олег Басилашвили, Андрей Толубеев, Сергей Лосев... Как вам удалось привезти этих занятых в репертуаре санкт-петербургского БДТ людей в Красноярск? Справедливости ради стоит сказать, что после вашего отъезда в Петербург город на Енисее подобного "нашествия звёзд" больше не переживал...
– С 1993 года я работал в БДТ. Питерских артистов знал хорошо, поэтому можно было сказать: "Олег Валерьянович, давайте приедем в Красноярск на пять дней?" – и Басилашвили соглашался. К тому же, поскольку стал главным режиссёром красноярской драмы, необходимо было воспитывать театр, показывая, как работают большие мастера. Гастролировать невозможно из-за отсутствия денег, а привозить сюда артистов из нашей культурной столицы получалось. Так мои артисты получили здесь удовольствие и учёбу, а питерцы – гонорар за выступления. И зрители были довольны. Они стали приходить в театр.
Мы дружили с Астафьевым, писали инсценировку по его произведениям, и именно Виктор Петрович первым выпустил рецензию на "Семейный портрет с посторонним", хотя подобным давно не занимался. Это был такой эмоциональный выплеск...
– Покинув пост главного, вы ведь не расстались с нашим театром?
– Приезжал в Красноярск ежегодно. Тогдашний директор Игорь Бейлин предложил даже поставить одновременно два спектакля.
– У вас была попытка поставить детектив на красноярской сцене – "Убийство в Немуре"?
– Нет, ставил Юрий Спицын. Я помог ему на заключительном этапе. Спектакль разваливался – пытались спасти вместе. К сожалению, времени не хватало...
У меня был такой режиссёр, к которому прихожу на репетицию, а он заявляет: "Смотри, ты главный!" Посмотрел и спрашиваю: "А почему они не играют?" – "Не знаю,– отвечает,– я всё сказал..." Это ведь надо преодолеть.
Сначала ты как режиссёр ждёшь, когда артисты заиграют, будишь эту природу... Товстоногов говорил: "Разбудите природу артиста и не мешайте ему..." Эфрос говорил: "Перед артистом надо трепетать" – чтобы он заиграл. Вот мы и подпрыгиваем... (Смеётся.) Откуда у артиста возникает ощущение, что в зале его не слышно? Потому что неточно. И если точно, если актёры на сцене живут, то я не откидываюсь в кресле, а приближаюсь к ним, чтобы вместе сосуществовать, забывая обо всех проблемах, о том, что у меня дома. Надо заставить жить – и тогда всё получится.
Сейчас, кстати, этим мало кто занимается – всё связано с формой. В европейском театре, к примеру, все всё показывают и работают на эпатаж. Думаю, так легче, но если не разбудить зрительское сердце, ничего не получится. Искусство должно трогать. Это проверяется самыми простыми вещами: вдруг задело до слёз, или я забылся и захохотал – тогда передо мной искусство. Если же ударяет в голову – как это сделано, что здесь за смысл? Тогда... И ведь никто не отменяет смысл, но всё-таки надо идти к нему через сердце.
– Вас время от времени приглашают для создания бенефисных спектаклей. Вы ставили для заслуженной артистки России Тамары Семичевой "Через год в тот же день" и "Хануму", а для народной артистки России Екатерины Мокиенко – "Деревья умирают стоя"...
– Люблю бенефисы, потому что это делается по дружбе. Занимался ими с самой юности, как только стал главным в Кемерове. Начали искать пьесы, чтобы вернуть зрителей, а также придумывать особую форму.
В один из спектаклей, например, пригласил вокально-инструментальный ансамбль. В театре была масса по-настоящему заслуженных артистов, которых в репертуаре не занимали. Стали делать спектакли на них в виде бенефисов. С тех пор я к этому привык, ставил бенефисы Алисе Фрейндлих, Олегу Басилашвили, Кириллу Лаврову, Николаю Трофимову, Нине Усатовой. Артистов в нашей стране надо показывать. Они обязательно воспитываются через успех.
Режиссёр – профессия закулисная. Мне очень интересно просто возиться с актёром. Бывает, впрочем, что артист "приносит" своё звание на репетицию,– это ужасно. Ненужные амбиции мешают работе. Товстоногов всегда говорил: для зрителя они народные, а для него – Пети, Мани, Вити. Но актёр должен иметь успех, зрительское почитание. Его обязательно должны знать в городе.
Когда я пришёл в красноярскую драму, оказалось, что здесь люди вообще несколько лет не получали никаких званий. Директор считал, что не нужно – зазнаются. Но на самом деле нужно, так как при этом у них появляется ответственность перед зрителем, который начинает их уважать.
Я поехал в Москву, где сказал о несправедливой ситуации в театре. Дали сразу шесть первых званий. Потом мы восстановили его историю, отпраздновали юбилей. Ну а потом я уехал из Красноярска.
А когда вернулся в этом году, то увидел настоящее чудо возрождения. Настолько потрясающе реконструировали здание... За это отдельное спасибо руководству города и края. Мы работали, помню, с покосившимися дверями, проваливающимся полом, неровной сценой, а сейчас – всё просто идеально.
***
Андрей Николаевич Максимов родился 24 мая 1955 года в Куйбышеве. В 1985 году с отличием окончил Ленинградский государственный институт театра музыки и кинематографии. Дипломная постановка "Скамейка" по пьесе Александра Гельмана с участием Сергея Лосева и Светланы Гайтан стала заметным событием в театральной жизни Ленинграда. Работал главным режиссёром в Кемеровском театре драмы (1985-1988), Новосибирском театре "Красный факел" (1988-1990), Красноярском театре драмы имени А. С. Пушкина (1994-1996).
В 1993-2008 годах – режиссёр Большого драматического театра имени Г. А. Товстоногова. Первой постановкой здесь стали "Последние" Максима Горького с участием Андрея Толубеева, Ларисы Малеванной, Михаила Морозова. С успехом прошли также "Семейный портрет с посторонним" Степана Лобозёрова и "Кадриль" Владимира Гуркина.
В 2011 году набрал актёрский курс в РГПУ имени Герцена. Поставил "Тартюф", "А этот выпал из гнезда" (Кемеровский областной драматический театр имени Луначарского), "Ромео и Джульетта" (новосибирский "Красный факел"), "Горячее сердце" (Омский академический театр драмы), "Игрок" (Русский драматический театр, Вильнюс, Литва), "Моя профессия – синьор из общества", "Правда – хорошо, а счастье лучше", "Безымянная звезда", "Афинские вечера" (Красноярский драматический театр имени А.С. Пушкина), "Король Лир", "Месяц в деревне" (Омский театр "Галёрка").
Источник: Красноярский рабочий. 2015. 1 декабря
Фото Александра ИСТРАТЬКОВА
Известный российский театральный режиссёр Андрей Максимов в середине 90-х возглавлял Красноярский драматический театр имени А. С. Пушкина. И вот он после перерыва поставил здесь французскую комедию "Супница".
– Вы трудились режиссёром нашей драмы около трёх лет, а воспринимается это как некая эпоха, связанная и с выживанием театра в очень непростое время середины лихих девяностых, и с тем, что тогда в Красноярске побывали почти все ведущие актёры санкт-петербургского Большого драмтеатра имени Георгия Товстоногова. Время ведь было тяжёлое, и на фестивали труппа почти не выезжала. Так что прямые контакты с театром с берегов Невы оказались весьма кстати?
– На одном фестивале красноярцы всё-таки побывали. В Иркутске организовали первый Вампиловский фестиваль, где мы показали "Семейный портрет с посторонним". И первое место взяли, и люди получили большие премии, что для того безденежного периода – событие.
– Пришли вы в тяжёлое время: залы пустые, зрители в театры не шли. Именно поэтому ставили отнюдь не мировую классику – предпочитали выбирать пьесы для кассовых сборов. И эти постановки оказывались настолько качественными, что после вашего ухода шли ещё долгое время. "Семейный портрет с посторонним", красивый "Санта-Крус"...
– "Санта-Крус" Макса Фриша – это не кассовое произведение. Мы старались сделать спектакль так, чтобы заинтересовать зрителей, потому что в основе сюжета такая романтика, которая, казалось, была неактуальной. Помню, приехал в Ленинград; Товстоногов, узнав, что я поставил "Санта-Крус", спросил: "И на это ходят?!" Узнав, что ходят, добавил: "Странно, я думал насчёт этой пьесы, но не был уверен, что её станут смотреть".
Все мы тогда занимались возвращением зрителя. В Большой драмтеатр я принёс пьесу "Собачий вальс" Андреева, которая мне была интересна – очень люблю психологическую драму. Кирилл Лавров сказал: "Пьесу прочитали, она понравится зрителю, но сначала сделай комедию..."
Поставил. Всем понравилось. "А сделай ещё..." Так я стал режиссёром-комедиографом, и занимаюсь этим почему-то всю жизнь, не считая себя им. Потому что в любой ситуации стараюсь ставить драму, и если артисты играют по-настоящему, точно, чуть-чуть в обострённых обстоятельствах, тогда получается психологическая комедия, где ирония добавлена как специя, без перебора. Я не умею ставить гэги (приём, в основе которого лежит очевидная нелепость.– Прим. авт.). Нравится нотка лиризма: с одной стороны, смешно, с другой – грустно. Лёгкая история, трогающая русскую душу.
– В "Супнице", которая в Красноярске называется "Странные соседи матушки Пишон", актёры играют французов?
– Они нормальные деревенские люди. Двадцать километров от Бордо – такая глушь... Хотя, когда едешь по Франции, деревней это не назовёшь. Однако отношения простые. В своей стране французы перемешаны с русскими: 1812 год, эмиграция после революции 1917 года и Гражданской войны. В этом смысле мы хорошо понимаем друг друга.
В отличие от англичанина Рэя Куни, чьи комедии ситуаций идут в красноярском драмтеатре, я пошёл другим путём, создавая психологически тонкую историю. Тётушка фактически приносит себя в жертву, чтобы объединить семью, чтобы все стали нормальными людьми, иначе всё развалится из-за меркантильных интересов. Получается нравственный сюжет, в котором старая, с трещиной супница всегда объединяла за столом всю семью.
Отсюда присутствующие в сценографии портреты мужчин на стенах: женщина вела хозяйство, а они всё смотрели на сторону, что отвлекало их от дела, в которое они никогда не погружались до конца. Одинокая тётка решила всё родственникам оставить, но прежде их проучить, чтобы вспомнили о долге.
– В середине 90-х на сцене красноярской драмы выступали народные артисты СССР и России Алиса Фрейндлих, Светлана Крючкова, Леонид Неведомский, Олег Басилашвили, Андрей Толубеев, Сергей Лосев... Как вам удалось привезти этих занятых в репертуаре санкт-петербургского БДТ людей в Красноярск? Справедливости ради стоит сказать, что после вашего отъезда в Петербург город на Енисее подобного "нашествия звёзд" больше не переживал...
– С 1993 года я работал в БДТ. Питерских артистов знал хорошо, поэтому можно было сказать: "Олег Валерьянович, давайте приедем в Красноярск на пять дней?" – и Басилашвили соглашался. К тому же, поскольку стал главным режиссёром красноярской драмы, необходимо было воспитывать театр, показывая, как работают большие мастера. Гастролировать невозможно из-за отсутствия денег, а привозить сюда артистов из нашей культурной столицы получалось. Так мои артисты получили здесь удовольствие и учёбу, а питерцы – гонорар за выступления. И зрители были довольны. Они стали приходить в театр.
Мы дружили с Астафьевым, писали инсценировку по его произведениям, и именно Виктор Петрович первым выпустил рецензию на "Семейный портрет с посторонним", хотя подобным давно не занимался. Это был такой эмоциональный выплеск...
– Покинув пост главного, вы ведь не расстались с нашим театром?
– Приезжал в Красноярск ежегодно. Тогдашний директор Игорь Бейлин предложил даже поставить одновременно два спектакля.
– У вас была попытка поставить детектив на красноярской сцене – "Убийство в Немуре"?
– Нет, ставил Юрий Спицын. Я помог ему на заключительном этапе. Спектакль разваливался – пытались спасти вместе. К сожалению, времени не хватало...
У меня был такой режиссёр, к которому прихожу на репетицию, а он заявляет: "Смотри, ты главный!" Посмотрел и спрашиваю: "А почему они не играют?" – "Не знаю,– отвечает,– я всё сказал..." Это ведь надо преодолеть.
Сначала ты как режиссёр ждёшь, когда артисты заиграют, будишь эту природу... Товстоногов говорил: "Разбудите природу артиста и не мешайте ему..." Эфрос говорил: "Перед артистом надо трепетать" – чтобы он заиграл. Вот мы и подпрыгиваем... (Смеётся.) Откуда у артиста возникает ощущение, что в зале его не слышно? Потому что неточно. И если точно, если актёры на сцене живут, то я не откидываюсь в кресле, а приближаюсь к ним, чтобы вместе сосуществовать, забывая обо всех проблемах, о том, что у меня дома. Надо заставить жить – и тогда всё получится.
Сейчас, кстати, этим мало кто занимается – всё связано с формой. В европейском театре, к примеру, все всё показывают и работают на эпатаж. Думаю, так легче, но если не разбудить зрительское сердце, ничего не получится. Искусство должно трогать. Это проверяется самыми простыми вещами: вдруг задело до слёз, или я забылся и захохотал – тогда передо мной искусство. Если же ударяет в голову – как это сделано, что здесь за смысл? Тогда... И ведь никто не отменяет смысл, но всё-таки надо идти к нему через сердце.
– Вас время от времени приглашают для создания бенефисных спектаклей. Вы ставили для заслуженной артистки России Тамары Семичевой "Через год в тот же день" и "Хануму", а для народной артистки России Екатерины Мокиенко – "Деревья умирают стоя"...
– Люблю бенефисы, потому что это делается по дружбе. Занимался ими с самой юности, как только стал главным в Кемерове. Начали искать пьесы, чтобы вернуть зрителей, а также придумывать особую форму.
В один из спектаклей, например, пригласил вокально-инструментальный ансамбль. В театре была масса по-настоящему заслуженных артистов, которых в репертуаре не занимали. Стали делать спектакли на них в виде бенефисов. С тех пор я к этому привык, ставил бенефисы Алисе Фрейндлих, Олегу Басилашвили, Кириллу Лаврову, Николаю Трофимову, Нине Усатовой. Артистов в нашей стране надо показывать. Они обязательно воспитываются через успех.
Режиссёр – профессия закулисная. Мне очень интересно просто возиться с актёром. Бывает, впрочем, что артист "приносит" своё звание на репетицию,– это ужасно. Ненужные амбиции мешают работе. Товстоногов всегда говорил: для зрителя они народные, а для него – Пети, Мани, Вити. Но актёр должен иметь успех, зрительское почитание. Его обязательно должны знать в городе.
Когда я пришёл в красноярскую драму, оказалось, что здесь люди вообще несколько лет не получали никаких званий. Директор считал, что не нужно – зазнаются. Но на самом деле нужно, так как при этом у них появляется ответственность перед зрителем, который начинает их уважать.
Я поехал в Москву, где сказал о несправедливой ситуации в театре. Дали сразу шесть первых званий. Потом мы восстановили его историю, отпраздновали юбилей. Ну а потом я уехал из Красноярска.
А когда вернулся в этом году, то увидел настоящее чудо возрождения. Настолько потрясающе реконструировали здание... За это отдельное спасибо руководству города и края. Мы работали, помню, с покосившимися дверями, проваливающимся полом, неровной сценой, а сейчас – всё просто идеально.
***
Андрей Николаевич Максимов родился 24 мая 1955 года в Куйбышеве. В 1985 году с отличием окончил Ленинградский государственный институт театра музыки и кинематографии. Дипломная постановка "Скамейка" по пьесе Александра Гельмана с участием Сергея Лосева и Светланы Гайтан стала заметным событием в театральной жизни Ленинграда. Работал главным режиссёром в Кемеровском театре драмы (1985-1988), Новосибирском театре "Красный факел" (1988-1990), Красноярском театре драмы имени А. С. Пушкина (1994-1996).
В 1993-2008 годах – режиссёр Большого драматического театра имени Г. А. Товстоногова. Первой постановкой здесь стали "Последние" Максима Горького с участием Андрея Толубеева, Ларисы Малеванной, Михаила Морозова. С успехом прошли также "Семейный портрет с посторонним" Степана Лобозёрова и "Кадриль" Владимира Гуркина.
В 2011 году набрал актёрский курс в РГПУ имени Герцена. Поставил "Тартюф", "А этот выпал из гнезда" (Кемеровский областной драматический театр имени Луначарского), "Ромео и Джульетта" (новосибирский "Красный факел"), "Горячее сердце" (Омский академический театр драмы), "Игрок" (Русский драматический театр, Вильнюс, Литва), "Моя профессия – синьор из общества", "Правда – хорошо, а счастье лучше", "Безымянная звезда", "Афинские вечера" (Красноярский драматический театр имени А.С. Пушкина), "Король Лир", "Месяц в деревне" (Омский театр "Галёрка").
Источник: Красноярский рабочий. 2015. 1 декабря