«ПОКА МОИ РАБОТЫ НЕ ОЖИВУТ – Я НЕ ОСТАНОВЛЮСЬ»

Автор: Мария БУРОВА
Фото: Антон Петров и Игорь Верный

Свободный от прихотей заказчиков и увлечённый философией Ницше, красноярский художник Игорь Верный своими руками создаёт из неживого металла по-настоящему живых представителей земной фауны. Его голуби, стрекозы, летучие мыши и пауки из самоваров, зажигалок, дверных глазков и ручек, зонтов и гитарных струн привлекли сначала зарубежных блогеров, а затем и российскую публику. «Сибурбия» побывала в мастерской с нулевым процентом творческого беспорядка и узнала, какую миссию возлагает на свои творения мастер и почему они обязательно должны пережить своего создателя.

— Откуда у вас такая любовь к металлу?

— Это чувство родилось в Казахстане, где я провел своё детство. Время было непростое — распад СССР и пришедшая за этим полная разруха. Естественно, ни о каких детских игрушках речи тогда не было, поэтому я создавал их сам из подручных материалов, в основном из дерева. Позже я добавил к умению фантазировать знания, полученные в политехническом университете на факультете металлообработки. Научиться технологии можно в любом ПТУ, но главное здесь — смекалка и находчивость, которую я приобрёл как раз в возрасте семи лет в результате небольших внешних ограничений. Современные дети на такое не способны: у них всё есть, им не надо решать никаких задач. Не уверен, что они смогут понять, что такое изобретательность, а без этого никак.

— В вашей официальной группе во «ВКонтакте» вы говорите, что создаёте работы в стилях стимпанк и киберпанк. Как бы вы объяснили человеку, который первый раз видит ваши работы, что это такое?

— А я скажу честно, что по стимпанку я прикалываюсь не так сильно, как по киберпанку. Киберпанк — это мир будущего, в котором развиты технологии, но так как я делаю свои вещи вручную, то они стилистически похожи на стимпанк (стимпанк — направление научной фантастики, стилизующее цивилизацию под эпоху Викторианской Англии, — прим. Siburbia). Из старых предметов невозможно сделать что-то высокотехнологичное. Но на самом деле неважно, какой стиль.

К тому же, чтобы делать такое, надо быть независимым от чужого мнения. Когда я начинал, я много раз слышал: что за фигнёй ты занимаешься? Но я принял решение и был не намерен отходить от курса.

— Ваши работы отличаются плавностью линий, особой красотой, несвойственной «железякам». Как вам это удается?

— Большинство мастеров в моей области просто не работают: они берут и приваривают детали будущего «организма» друг к другу. Я так не могу: почти все запчасти я кардинально переделываю и привинчиваю одну к другой винтами, что даёт отличную, почти натуральную, подвижность. В моих работах не сразу заметишь, что крылья голубя — это вилки, а позвоночник рыбы — это велосипедная цепь.

— Что вообще вас вдохновляет из мира искусства или технологий?

— Моё вдохновение не связано с миром искусства, оно вообще не связано с людьми. Меня вдохновляет биология. Я пытаюсь воссоздать в металле то, что, возможно, делалось само в процессе эволюции. Я никогда не противоречу природе: стараюсь повторить особенности строения того или иного животного. По моей философии, жизнь — это самое большое чудо во Вселенной. Всё, что я могу на этом этапе — это сделать этой жизни памятник.

— И вы чувствуете себя довольным создателем?

— То, что я делаю сегодня, мне кажется идеальным, и я бы ничего не стал менять в своих новых работах. Но я не уверен, что через год мне не захочется что-то переделать.

— То, чего не существует в природе, вы не создаёте?

— Только разве что роботов. Я не могу сделать животное, которого нет в природе.

— И скрестить никого не пробовали?

— Нет, это грубый стиль. Котопёс не прокатит! (смеётся)

— Почему это?

— Потому что это глупость. Я стараюсь делать то, что теоретически возможно, даже если это робот. Робот реальней котопса в моём представлении.

— Расскажите, над чем вы сейчас работаете?

— Сейчас я заканчиваю осу. На неё пошли автомобильные дворники, часть зонтика, кусочки от спицы велосипедной, дверные ручки.
Кстати, о точном следовании оригиналу: в жало осы я закачаю нейротоксин, чтоб его никто не мог трогать.

Так что вы последние, кто её коснулся и остался цел, в следующий раз она будет жалить. Остальные вещи у меня добренькие (смеётся).

— А любимое ваше произведение у вас есть?

— «Голубь мира», конечно! Это была сложная и долгая работа. И те эмоции, что я испытывал, когда делал его — они ни с чем не сравнимы. Я люблю голубей ещё с детства, в Казахстане их очень много. Но белых голубей я впервые увидел здесь, и снова убедился, насколько это прекрасные создания.

— Где вы берёте столько рабочего материала?

— Что-то покупаю, что-то мне приносят знакомые, а что-то нахожу на улице, но и этого часто не хватает. В основном для работы мне нужны предметы закруглённой формы. Из чего вот череп кота делать? Мне пока непонятно, так что проект пришлось отложить. Большинство моих подручных материалов — это наследие Советского союза. Сейчас один пластик везде, и это усложняет дело.

— Несмотря на трудность процесса, самые сложные вещи вы всегда делали не для продажи. Почему?

— Девяносто процентов сделанного — это мой подарок человечеству. Сейчас у меня есть десять готовых экспонатов, накоплю ещё несколько и отправлю их в какое-нибудь выставочное пространство.

— А если кто-то захочет одну из ваших работ купить. Продадите?

— Купить все в основном хотят «Голубя мира». Но как я могу голубя мира продать? А вот насекомые не пользуются спросом.

— Значит, вы всё-таки художник, а не ремесленник?

— Я точно художник. И, как у любого художника, у меня есть своя творческая установка. Пока мои работы не оживут, не будут обладать разумом — я не остановлюсь.

— Как ваши работы «поумнеют»?

— Тут всё зависит от учёных. Я смогу обеспечить только механическую составляющую. Я полагаю, что через двадцать лет появятся уже довольно умные машины, которые будут сродни человеку.

— Меня это пугает…

— А чего бояться? Наоборот, к этому надо идти. Пугает это только оттого, что это что-то новое. Сто лет назад скептики пугались скорости свыше 30 километров в час.

— Как думаете, широкая публика поддержит ваши идеи о создании альтернативы человеку?

— На это я отвечу словами Ницше: «все существа до сих пор создавали что-нибудь выше себя, а вы хотите быть отливом этой великой волны и скорее вернуться в состояние зверя, чем превзойти человека?» Я не хочу.
Искусственный интеллект не будет обладать такими дурацкими человеческими качествами, как ксенофобия, ненависть, зависть, злость — все должны быть этому только рады.

— Но ведь этим искусственным интеллектом могут воспользоваться люди, у которых всё перечисленное в избытке. А дальше по известному сценарию: восстание машин и большая угроза человечеству…

— Нет, обезьяны же нами не пользуются! (смеётся) Искусственный интеллект, конечно, будет умнее человека, но при этом он будет автономен от него, и это позволит избежать отрицательного опыта, влияния на него. Но это всё моя философия, собранная из философии Ницше и Артура Кларка. Фильм «Терминатор», конечно, я сюда не отношу. Я думаю, Кэмерон просто фишку на этом сделал. Я уверен, искусственный интеллект — это не угроза для человечества.

— Значит — спасение?

Многие видят в искусственном интеллекте лишь возможность облегчить свою собственную жизнь, чтобы роботы делали за них всю «чёрную» работу. Я думаю, неплохо было бы передать управление всей Землей в руки независимого интеллекта. Тогда будут учитываться интересы всех стран, а не только России или США. Будет вынесено решение на основе всех точек зрения. И людям придётся это принять.

— «Придётся это принять» — фраза, которая предполагает некое насилие над личностью…

— Но в противном случае будут продолжаться войны. Технологии должны нас спасти. Мы же всё-таки приматы, мы хотим быть главными в стае, а какой-нибудь терминатор направит нас в нужное русло (смеётся).

Источник: сибирский интернет-журнал "Siburbia"